Неточные совпадения
— Бориса исключили из военной
школы за то, что он отказался выдать товарищей, сделавших какую-то шалость. Нет, не за то, — торопливо поправила она, оглядываясь. — За это его посадили
в карцер, а один учитель все-таки сказал, что Боря ябедник и донес; тогда, когда его выпустили из карцера, мальчики ночью высекли его, а он,
на уроке, воткнул учителю циркуль
в живот, и его исключили.
— Да вот вам, что значит школа-то, и не годитесь, и пронесут имя ваше яко зло, несмотря
на то, что директор нынче все настаивает, чтоб я почаще навертывался
на ваши
уроки. И будет это скоро, гораздо прежде, чем вы до моих лет доживете.
В наше-то время отца моего учили, что от трудов праведных не наживешь палат каменных, и мне то же твердили, да и мой сын видел, как я не мог отказываться от головки купеческого сахарцу; а нынче все это двинулось, пошло, и
школа будет сменять
школу. Так, Николай Степанович?
— Друзья мои, — учил он нас, — наша национальность, если и
в самом деле «зародилась», как они там теперь уверяют
в газетах, — то сидит еще
в школе,
в немецкой какой-нибудь петершуле, за немецкою книжкой и твердит свой вечный немецкий
урок, а немец-учитель ставит ее
на колени, когда понадобится.
Илья и раньше замечал, что с некоторого времени Яков изменился. Он почти не выходил гулять
на двор, а всё сидел дома и даже как бы нарочно избегал встречи с Ильёй. Сначала Илья подумал, что Яков, завидуя его успехам
в школе, учит
уроки. Но и учиться он стал хуже; учитель постоянно ругал его за рассеянность и непонимание самых простых вещей. Отношение Якова к Перфишке не удивило Илью: Яков почти не обращал внимания
на жизнь
в доме, но Илье захотелось узнать, что творится с товарищем, и он спросил его...
Домине инспектор принялся меня ужасно стыдить: напоминал мне шляхетское мое происхождение, знатность рода Халявских и
в conclusio — так назвал он — запретил мне
в тот день ходить
в школу."Стыдно-де и мне, что мой ученик
на первый класс не исправен с
уроком".
Пан Тимофтей, встретив нас, ввел
в школу, где несколько учеников, из тутошних казацких семейств, твердили свои «стихи» (
уроки). Кроме нас, панычей,
в тот же день,
на Наума, вступило также несколько учеников. Пан Кнышевский, сделав нам какое-то наставление, чего мы, как еще неученые, не могли понять, потому что он говорил свысока, усадил нас и преподал нам корень, основание и фундамент человеческой мудрости. Аз, буки, веди приказано было выучить до обеда.
Радетели и «любители народа» начинали манкировать делом, опаздывать
на уроки и вовсе не являться
в школу.